«Русская планета» от 02.11.2015
Удины — народец небольшой. По всему миру насчитывается около 10 тысяч его представителей. В Ивановской области проживают около 130 человек, мигрировавших сюда в течение нескольких последних десятилетий. Корреспондент РП побывала в одной из 40 ивановских семей удинов и узнала, как живется на нашей земле этому маленькому этносу.
Семья Манджари принимает гостей с кавказским радушием: меня ждет накрытый стол с традиционной долмой и сладостями, на кухне супруга хозяина дома Эмиля Манджари Наира разогревает чай. Первое, что бросается в глаза, когда заходишь в большую квартиру, — красный уголок напротив входной двери, где на полках стоят несколько икон: удины православные. Сегодня ради встречи со мной в гости к сыну приехал старейший удин области — 69-летний Банямин Асатурович. Он с улыбкой выходит навстречу и приглашает пройти в комнату.
– Историческая родина удин — нынешняя территория республики Азербайджан. Удины — очень древний народ, свою историю ведет с IV века до нашей эры. Именно к этому времени относится упоминание древнего философа Геродота о нашем народе. А когда удины появились, точно никто не знает. Жили в Кавказской Албании. Приняли христианство очень рано — 3 августа 313 года нашей эры. Так что мы более ранние христиане, чем русские, — отмечает Эмиль.
Исторической родиной удин считается закавказское село Нидж. Оно находится в низменности между гор и поэтому имеет достаточно мягкий климат, подходящий для выращивания орехов. Фундук растет там на каждом шагу, и удины живут тем, что торгуют орехами. Но сейчас, говорит Бенямин Асатурович, климат начал меняться, и орехов становится все меньше.
О своей родине удины вспоминают с любовью и трепетом, будто о сказочном благодатном крае.
– Если вы приедете в Нидж, вы никогда не найдете, кто где живет, — говорит с улыбкой Бенямин Асатурович. — Потому что все дома построены так, как хочется хозяевам. Ни улиц, ни номеров домов нет. Найти нужного человека может только местный.
– Все село поделено на 13 кварталов, которые называются по фамилии семьи, живущей в нем. Наш квартал, например, носит имя Манджуру. В двух кварталах живут азербайджанцы, в остальных — удины. Раньше в селе между кварталами проходили футбольные матчи. И два квартала всегда объединялись, чтобы было четное количество команд, — рассказывает его сын. — А еще, несмотря на то, что мы христиане, у нас достаточно сильны языческие традиции. В селе есть несколько священных мест под названием оджах: это большие камни, которые лежат под деревьями. Мы и жертвы приносим — петуха или барашка.
Но, несмотря на трепетное отношение к родине, Манджари поняли, что жить там достаточно трудно: раньше было три колхоза, консервный завод, три школы (в одной из них 12 лет преподавал русский язык Бенямин Асатурович), а теперь от былого благополучия мало что осталось. Работать стало негде.
А потом обострился Карабахский конфликт, и удинам пришлось уезжать, кто куда мог: их фамилии и имена напоминали армянские. Большинство мигрировало в Россию. Три брата Манджари с семьями уехали в Иваново, где уже много лет жил брат Бенямина Асатуровича, в начале 1990-х открывший свой обувной кооператив.
В Иванове Бенямин Асатурович с детьми и братьями несколько лет снимал квартиру.
– Тяжело было и в Нидже, и здесь. У меня были деньги, но они так быстро обесценивались, что я не мог купить свое жилье.Мы работали не покладая рук, без отпусков и выходных три года. Сначала торговали тканями (чем еще в Иванове торговать?), потом открыли свой цех по пошиву постельного белья, теперь производство расширилось, и мы шьем в том числе подушки. Сегодняшний кризис ударил, конечно, по нашей фирме, но надеюсь, что в конце тоннеля все же забрезжит свет. Тогда было в разы тяжелее. Но через три года после приезда нам удалось, наконец, купить себе дом, который стал нашим родовым гнездом, — говорит он.
– Как русские к вам относились?
– Хорошо. Были, конечно, люди, которые говорили что-то вроде: «Вот, понаехали, самим есть нечего», — но это было редкостью. В основном относились с уважением, как и мы к ним. Когда снимали квартиру, соседи в нашем доме друг с другом не разговаривали вообще — все были в ссорах. А с нашим семейством общались все без исключения! Мы хорошо говорим по-русски, уважаем культуру, наши дети всегда здороваются с соседями, знают они их или нет. Поэтому мы всегда находим общий язык с местными.
– Люди удивляются вашей национальности?
– Да, в Иванове очень многие люди вообще не знают, кто такие удины. Удивляются, что есть такие, — глаза Бенямина Асатуровича грустнеют. — Но в России есть люди, которые слышали о нас. Отдыхал я как-то в Кисловодске, проходил процедуры. Так один из врачей, когда узнал, что я удин, полчаса со мной разговаривал и выспрашивал все. Оказывается, он нашу историю лучше нас самих знает. Очень был рад, что живого удина встретил.
По словам Бенямина Асатуровича, практически все удины в регионе имеют свое дело. Это считается почетным. Сын Эмиль, развивая семейный бизнес, сотрудничает с турками и свободно говорит по-турецки. (Кстати, почти все удины владеют несколькими языками. Дома разговаривают на удинском, но официальным языком считают язык страны, где они живут.) Наира Манджари— менеджер в фирме своего мужа. У сестры Эмиля два высших образования — неужели такую девушку удержишь дома?
– Мы чтим семью, как, наверное, и все национальности, — говорит Бенямин Асатурович. — Раньше детей в удинских семьях было много, по 4–5 человек, а теперь 1–2 ребенка. Свою пагубную роль играют телевидение, интернет, мода. Нас осталось мало, и мы радеем за то, чтобы браки были внутри нашей общины. Но так не всегда бывает. Если уж юноша влюбится в девушку другой национальности, мы не вмешиваемся и разрешаем брак. У нас принято, чтобы жениха и невесту сватали родители. Отец и мать советуют, в какой дом юноше лучше пойти за невестой, а в какой ходить не следует. Сын прислушивается, вот браки и получаются крепкими. За мою долгую жизнь случаев, когда удины разводились, было очень мало.
Свадебные обряды удин необычные: например, когда друзья собирают жениха в поездку за невестой, его чисто бреют прямо во дворе его дома, добавляя в мыло для бритья вино. А парикмахеру друзья жениха дают монеты. При этом до дня свадьбы юноша не должен бриться при родителях — только тайком. Когда жених одевается, его друзья стреляют по черепу или какому-либо предмету, подвешенному на вершине горы. То ружье, из которого попали в цель, надевают на плечо жениха для того чтобы из будущего мужа получился хороший охотник, способный содержать семью.
– Эмиль, а вы так же женились?
– Нет, к сожалению. У нас свадьба была в Иванове, а тут стрелять нельзя. И бритья во дворе не было. Зато были другие приключения: за невестой вместе с родственниками я ездил в Нидж и двое суток перевозил ее через границу с Азербайджаном. У нее паспорта не было, была только справка, которая в России ничего не значила и, по сути, была обычной бумажкой. Вот и пришлось ее ночью переводить на нейтральную территорию, ждать сутки, а потом везти дальше, в Россию. Мы уже были расписаны в Нидже. Паспорт здесь она получила очень быстро — через месяц.
– Не хотите вернуться в родные края?
– Нет, не хотим. С удовольствием ездим в гости каждый год, к тому же, там могилы наших родных, — отвечает Бенямин Асатурович. — Но переезжать не будем. Там негде работать, не к чему стремиться. У нас земли там мало, мои сыновья будут там уже чужими людьми. А здесь мы обжились, держимся друг за друга, помогаем и в беде, и радости. Знаем всех поименно и лично. Если я ребенка какого-нибудь не знаю, я спрашиваю, кто его отец, уж с отцом-то я точно знаком.
Два года назад Эмиль Манджари создал национально-культурный центр удинов. В первую очередь, для общения между собой представителей этого маленького народа. Например, на творческий вечер писателя Яши Удина (настоящее имя Яков Манджиян, он единственный писатель в этой народности) собрались удины из многих областей России. Они рассказывали о себе и своей культуре, чтобы людей, удивляющихся их национальности, в Иванове становилось меньше.
Анна Яблокова
Фото: Евгений Горностаев
